В понедельник, 9 февраля, в Парижской Синематеке открывается ретроспектива фильмов Алексея Германа, где будут представлены все работы режиссера, начиная с его первой картины, «Проверка на дорогах» и до последней эпической ленты «Трудно быть богом», которая 11 февраля выходит во французский прокат. Мы предлагаем вашему вниманию архивное интервью, которе А.Герман дал RFI в мае 1998 года и которое впервые публикуется полностью.
Герман оставил после себя только 6 фильмов. Его предпоследняя картина, «Хрусталев, машину!» была показана на Каннском фестивале в 1998 году.
В преддверии ретроспективы в парижской Синематеке мы предлагаем вашему вниманию архивное интервью с Алексеем Германом, которое было записано в Каннах, 17 лет назад, на следующий день после пресс-показа «Хрусталева».
Тогда, в Каннах, критика не приняла фильм, на утро в прессе появились отрицательные рецензии, что заметно огорчало режиссера: «я не думал, что французы такие глупые», - горько говорил он в нашей беседе. Тем не менее, полгода спустя газета «Либерасьон» призналась: тогда, в каннской суматохе, мы не разглядели этот фильм, не восприняли его многослойной символики, не поняли его новаторства, мы ошиблись!..
Каннская суматоха, действительно, не располагает ни к глубинному восприятию, ни к глубинным беседам. Герман был мастером и ему хотелось, прежде всего, задавать какие-то сокровенные, проклятые вопросы, к которым формат в 15 минут, отведенный журналистам на интервью каннских конкурсных участников, тоже вряд ли располагает. И тем поразительней были та щедрость, с которой Герман рассыпал жемчужины сокровенных смыслов, каких-то своих детских и взрослых воспоминаний и его сдержанная терпеливость к самым наивным и дурацким вопросам.
Действие фильма «Хрусталев, машину!» разворачивается в 1953 году. Это самые последние дни сталинизма, Сталина разбивает паралич, фон – травля евреев и дело врачей, фигурантом которого становится главный герой, статный красавец-генерал Кленский (это была первая роль в кино актера Юрия Цурило). Сценарий к фильму написала Светлана Кармалита, жена и многолетний соавтор режиссера.
Алексей Герман, ахивное интервью (полная версия в аудиофайле)
RFI: Задумка «Хрусталева» появилась давно?
Алексей Герман: Мне было дико жаль, что все это уйдет вместе со мной
Алексей ГЕРМАН: Нет. У нас было очень много задумок. Мы хотели снять «Палату номер шесть» Чехова. Но потом подумали, зачем мы будем ее снимать? Потому что тогда это было интересно, у нас были политические заключенные, которые сидели. Это уходило, что-то терялось. Потом мы хотели снять «Трудно быть богом» по Стругацким. Потом мы погрузились в иллюзию демократии, и нам стало казаться, что у нас все получается. А когда мы поняли, что, в общем, у нас не получается, стало поздно.
А это – просто история нашей семьи. Мне скоро будет 60 лет, через несколько месяцев. И жена у меня тоже не очень-то молодая. И мы вдруг подумали… Там, в картине, бабушка говорит: как жаль, что все это уйдет вместе со мной. И мне стало жутко жаль, что все, что я видел, что я чувствовал, что я знаю – а я сын известного писателя, я много видел, всяких разных людей интересных… Отец мой два раза встречался со Сталиным, они там водку пили, до войны. Мой редактор, Женя Прицкер, раскопал стенограммы эти, где Шолохов плясал, Фадеев пел…
И мне стало дико жалко, что все это уйдет вместе со мной. Все эти люди, моя бабушка, Юлия Гавриловна, которая еду прятала после голода. Правда, она не сидела в отличие от этой бабушки, но другие бабушки сидели. Наша домработница Надя, Коля, мой папа, который в виде этого генерала существует. Но он не был алкоголиком, он был богатырем и драчуном. И Линдеберг к нам действительно приходил, узнать про нашу семью. И я сам, будучи наполовину евреем, бил евреев. Потому что у нас в школе не было понятия еврей. У нас тот, кто был противный – был «еврей», а кто был здоровый - не евреем. И папа мне дал по морде за это. Папа меня спросил, а ты знаешь кто такой Иисус Христос? Я сказал, а что? Он сказал, Иисус Христос был очень хороший человек, но он был еврей. И наша мама еврей, сказал он. И как саданул мне (смеется). Но это не помешало мне... Хотя у нас действительно жили две девочки еврейские, Белла и Лена. Потому что родители были высланы, и мы, то есть родители мои, их держали, чтобы они не были высланы на север. Конечно, мы не жили так роскошно. Но я видел такую роскошную жизнь: людей с лакеями. Даже когда я родился, – хотя это были довоенные годы и вроде бы коммунизм – у нас была и горничная, и кухарка, и няня. У нас было человек пять обслуги на троих. Это только казалось, что этот режим такой революционный. Поблизости это все было не так.
И мне было дико жалко, что все это уйдет вместе со мной. Но с другой стороны просто так рассказывать про себя глупо. Еще Пушкин написал, «над вымыслом слезами обольюсь». Я знал, что если просто рассказать – у меня были такие опыты в фильме «Лапшин» – когда я просто воспроизводил кусок жизни, то есть мы воспроизводили куски жизни – с нами, и они были неинтересны, и надо было что-то придумать. И мы придумали эту историю, что с нами было бы, если бы вот этот когда-то к нам пришедший Линдеберг, которого папа спустил с лестницы – если бы всё получилось наоборот. И вычислили, как пошла бы картина. И дальше нам стало интересно. А поскольку нас еще болезненно интересовал Сталин, Берия, вот эти вот проблемы, то мы написали такой сценарий. Дальше – это вечная мечта ваших соотечественников – уйти. Это у всех. Уйти, стать бакенщиком, это у всех русских есть, и у меня, - Господи, уехать куда-нибудь, тихо жить где-нибудь в деревне. Царь наш ушел в народ. По некоторым данным один царь, а по некоторым данным, два царя. Мы сделали такое кино: не политическое совсем и не злобное. Потому что мы старались во всех, даже в этих нелюдях, которые его насилуют… Все люди, им тоже жить охота. А потом они все спят друг на друге. Я все время цитирую то, что Ахматова говорила: что будет, когда встретится Россия, которая сажала и Россия, которая сидела. А ничего, оказалось-то. Встретилась – и как не было…
Вы считаете, что это нормально, что ничего не было?
- Я считаю, что это какая-то наша национальная черта, если можно так сказать. Французы тут своих расстреливали, вешали, после войны…
Ну, русские тоже расстреливали своих…
- Это мы умеем. Вот, допустим, я сейчас с интересом думаю: вот уйдет это правительство, придет другое. Лебедь какой-нибудь придет. Ведь он же начнет отрывать ноги совсем не Березовскому, к примеру. Совсем не исключено, что он начнет, к примеру, с меня, с которым он не знаком. Так что у нас все наоборот. У нас как-то так все наоборот. Я очень ценю фразу в нашей картине, когда человек, который принимал участие во всех этих штуках, говорит: махнемся трубками, генерал, на память. На какую память? На какую? Этот генерал, который все время хочет уйти, он думает, ну ладно, не хотите – я уйду в народ, я человек из этого народа. Тоскует, смотрит на эти ларьки, на этих, как ему кажется, счастливых людей. Только шофер его говорит: «клопов в этом доме – о-хо-хо!» Один раз попробовал уйти – ему лопату в задницу вставили. А второй раз ушел, ему повезло, он живет так же, только пьет водку из подстаканника, его так же уважают. И он счастливый, едет со стаканом водки на голове. То есть это человек, у которого мечта исполнилась.
Алексей Георгиевич, вы говорили, что фильм это «прощание с эпохой», вы считаете важным, сейчас, для российского искусства, подвести какую-то черту под событиями сталинской эпохи?
- Я не считаю, что это про 1953 год, я никогда этого не считал. Я никогда в жизни не стал бы снимать фильм про 1935 год. Когда мы снимали «Лапшина», мы совершенно не снимали фильм про 35-й год. Мы снимали фильм про наших родителей, которые мечтали. А мы, с позиции Бога, сейчас, можем смотреть до чего они домечтались. Мы знаем судьбу каждого из них. Это же фильм-предчувствие. А сейчас я совершенно не собирался снимать фильм про 1953 год. А почему не про 1993 год, почему не про 2003? Всё абсолютно одинаково. Что, меня сейчас нельзя превратить в скотину, а потом вернуть обратно? Только, может быть, у меня не хватит сил, потом убежать и ехать со стаканом, это другой разговор. Это при том, что много достижений демократических всяких вещей. Всего этого много. Но посмотрите, во что страна превращается при этом.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться