Перейти к основному контенту
Кавказский дневник

«Звездный мальчик» Оскара Уайльда в Чечне

Опубликовано:

Проблема культурного пространства Чечни сегодня видится в том, что в последние два десятилетия республика понесла невосполнимый урон: уничтожались музеи, театры, архивные хранилища, библиотеки. Но самое главное – это исход значительной части культурной элиты за пределы Чечни, куда большинство её представителей уже никогда не вернется, а воспроизводство новых кадров потребует два-три поколения.

Сцена из спектакля Вадима Домбровского "Звездный мальчик" по Оскару Уайльду
Сцена из спектакля Вадима Домбровского "Звездный мальчик" по Оскару Уайльду Vadim Dombrovsky
Реклама

Жизнь в театрах летом замирает, артисты разъезжаются на модные курорты и вернутся только к открытию театрального сезона. Но для чеченского театра кукол летние отпуска становятся самым плодотворным периодом: в театре идет постановка нового спектакля «Золотой мальчик» по сказке Оскара Уайльда. Режиссер-постановщик спектакля Вадим Домбровский – заслуженный артист РФ, профессор и декан Ярославского театрального института. Художник-постановщик - лауреат российских и международных фестивалей из Нижнего Новгорода Наталья Кашенина.

Стереотипы, которыми характеризуют кавказцев, мало кого привлекают, и поэтому в Чечню едут только те, кто по-настоящему влюблен и в этот край и в этих людей. Для профессора Домбровского постановка в чеченском театре далеко не первая, его спектакли обкатаны по всей послевоенной Чечне.

Работа над «Золотым мальчиком» длилась три месяца, спектакль будет играться уже без постановочной группы, а чеченскую ребятню ждет встреча с главным героем – посланцем Звезды, который, уверовав в свою избранность, не захотел признать в нищенке свою мать. Конечно, он будет жестоко наказан и унижен, потом придет раскаяние и прощение, когда уже мальчик-жаба окажется в объятиях своей матери – королевы. Буквально после сдачи спектакля беседую с директором театра Мусой Сагаевым.

Муса Сагаев: Наш театр выезжал в Республику Мордовия на международный фестиваль, и там этот спектакль показывал Калининградский театр. У них постановка была только с тростевыми куклами, у нас же идут и планшетные, и тростевые, и живой план. Я присутствовал на многих репетициях, сильно переживал, что может что-то не так получится, но сдача спектакля прошла очень хорошо. Были там мелкие замечания, но которые мы можем исправить, а так все отлично.

RFI: Дети, взрослые ходят на спектакли или только когда вы выезжаете в школы, по селам и дома культуры?

Муса Сагаев: Да, ходят. Пока у нас театр строится, мы арендуем здание чеченского театра имени Нурадилова, как раз маленький зал на 250 мест.

RFI: А как часто вы работаете на этой сцене?

Муса Сагаев: Я б не сказал, что часто, но в месяц один раз, два раза работаем, но зритель у нас бывает и любит наш театр. Мы очень часто выезжаем и по районам, и по школам, и детским садам. Нам скоро достроят театр, и я надеюсь, что зритель свой у нас обязательно будет. У нас на данный момент две труппы – русская и чеченская.

RFI: Когда Вы говорите «русская труппа», я правильно понимаю, что это те же ребята чеченской национальности, которые работают в других театрах или чеченской труппе?

Муса Сагаев: Нет, нет.

RFI: В русской труппе есть вообще русские?

Муса Сагаев: В русской труппе, к удивлению, у меня все русские.

RFI: А где же Вам удалось их набрать-то?

Муса Сагаев: Да есть! Лишь бы желание было работать и заинтересовать работой. Вот сейчас у меня двое изъявили желание уйти в армию, вместо них взяли еще двух русских парней.

RFI: Муса Алаудинович, понятие «театр» противоречит канонам исламской религии и как бы это две несовместимые вещи. Отношение религиозных деятелей к театру, культуре – каково оно в республике?

Муса Сагаев: Знаете, очень уважительное отношение к нам. Мы приглашаем своих духовных деятелей к нам в театр, и то, что мы им показываем (мы же радуем и воспитываем зрителей), им это нравится. Я не говорю, что мы на высоком уровне насчет театров и понимаю, что нам надо еще расти.

* * * * *

Проблема культурного пространства Чечни сегодня видится в том, что в последние два десятилетия республика понесла невосполнимый урон: уничтожались музеи, театры, архивные хранилища, библиотеки. Но самое главное – это исход значительной части культурной элиты за пределы Чечни, куда большинство её представителей уже никогда не вернутся, а воспроизводство новых кадров потребует два-три поколения.

Профессор Вадим Домбровский, сам коренной грозненец, как никто другой понимает, что для возрождения этого культурного пласта республике надо, в первую очередь, наращивать интеллектуальный потенциал. И театр в этом будет играть самую значительную роль: когда малышей впитывать со сцены будут вечные ценности, то и играть в войну меньше будет хотеться.

Vadim Dombrovsky

Об удачах и проблемах современного театра Чечни рассказывает профессор Ярославского театрального института, режиссер и заслуженный артист России Вадим Домбровский.

RFI: Как самочувствие, Вадим Александрович?

Вадим Домбровский: Прекрасно!

RFI: Вот еще один определенный этап в жизни пройден. Вы сами довольны работой?

Вадим Домбровский: Я думаю, что всегда художник, если так можно сказать даже по отношению ко мне, недоволен всегда тем, что он сделал, потому что есть всегда какие-то идеалы, к которым мы стремимся. Но это этапная работа не только для меня, для театра это тоже другой уровень, другое качество, потому что данный литературный материал, который взят за основу для пьесы – это нечто другое, чем «Теремок», «Колобок».

RFI: Вадим, почему все время возвращаешься в чеченский театр? Я не думаю, что только ностальгия по родине, по своей юности. Ведь работать с хорошими профессиональными актерами, в хорошем театре, где есть все условия, гораздо лучше. Почему возвращаешься в старый разрушенный театр, где нет кадров, где нет сцены?

Вадим Домбровский: Любому факту, одному событию, любому поступку одной причины нет. Не могу списать со счетов то, что это родной город, родные люди. С какими-то людьми меня связывает долгая дружба, которых я просто люблю, уважаю, которые чуть ли не родственники, потому что с 1976 года прошло уже 36 лет совместной нашей жизни. В этом есть и это, конечно. С другой стороны, ты абсолютно права, хотелось бы работать в хорошем профессиональном театре, где есть цеха, профессиональные актеры – все в комплексе, что называется театр в классическом понимании.

В практическую режиссуру я пошел достаточно поздно – 22 года я преподавал в институте, занимался педагогикой, и сейчас, когда я стал практикующим режиссером, я столкнулся с тем, что все занято. Очень сложно пробиться на этом режиссерском рынке, не имея некой поддержки, протекции. Все театры, более или менее благополучные – им там режиссеры не нужны, нужны режиссеры там, где неблагополучно. Это еще одна из причин, наверное.

RFI: Ты сам ощущаешь за многие годы постановок и в чеченском, и в ингушском театрах, плоды своего труда? Насколько театр поднимается, и есть ли у него перспективы?

Вадим Домбровский: Не могу сказать, что развитие театров стоит на одном месте или даже деградирует. Не могу сказать. Годы мирной, спокойной жизни все-таки приносит результат. Люди куда-то ездят, смотрят, и то, что приезжают режиссеры, художники – это тоже некое подспорье для этого движения. Да, люди с улицы, не все ровные, не все будут работать в театре, но вот общее соприкосновение – оно подтягивает их.

RFI: Какие сегодня они – эти молодые люди, которые строят будущее республики?

Вадим Домбровский: То поколение, в любом случае, было другим. Оно воспитывалось в другом культурном бульоне. Конечно, те ребята, которые приходят сегодня, они живут в данной республике, в данной идеологии, они оторваны от общекультурного пространства, от общего интеллектуального пространства.

Мы выросли на том интеллектуальном слое, который был уже: который был накоплен декабристами, сосланными в Грозный, теми специалистами, которые приехали в годы советской власти. Теми людьми, которые заканчивали ГИТИС в свое время – это старшее поколение чеченских артистов. Мы в этом выросли, а сейчас этот слой убран и колоссальные силы кладутся на то, чтобы вписаться, влиться. Чтобы нарос этот чернозем, потребуется не одно поколение. И сейчас они пришли с другой идеологией, с другой установкой пришли.

RFI: Не очень понятно, как сосуществуют исламская культура и театр?

Вадим Домбровский: Сосуществуют! Они существуют, эти две параллели, но регламентировано. Допустим, при входе в национальный чеченский театр висит объявление – «Женщинам без головного убора категорически воспрещается вход в театр».

Исламизация не только регламентирует повседневную жизнь, но и проникает в искусство. Не может быть, допустим, балета! Я не представляю, что на данном этапе в Чечню пригласили бы театр оперы и балета. Этого просто не может быть, потому что, как это - по исламским законам, выйдет в пачке или мужчина в лосинах?

Какие-то вещи вообще не могут быть. Спектакль «Три поросенка» не может идти в Чечне! Я ставлю «Доктора Айболита и там есть свинья (персонаж - ред.), которая простудила горлышко, вот эту свинью заменили, не помню, осликом, кажется. Ну не может в спектакле участвовать свинья, и редактируется, в какой-то степени, поведение персонажей там.

Или вот в спектакле «звездный мальчик» есть реплика – «продайте мне этого уродца за чашу сладкого вина». На экспертном совете мне сказали, что надо убрать эту фразу, потому что упоминание вина может как-то спровоцировать, что за вино можно что-то купить, за вино можно что-то продать.

"Звездный мальчик" Оскара Уайльда в Чечне

Что такое профессия кукольника, наверное, мало кто себе представляет. Тысячи и тысячи мальчишек и девчонок в детстве мечтают стать артистами, звездами, и это удается, удается не многим. А вот стать настоящим кукольником суждено только единицам, тем, кого судьба наделила удивительным талантом!

Мне помнится, что в чеченском театре были такие потрясающие актеры, как Ваха Ганукаев, Руслан Хачукаев. Одним из таких был и Вадим Домбровский. Его сотни учеников сегодня работают на всем постсоветском пространстве – и на телевидении, и на радио, и в театрах. Все его спектакли отдают удивительной легкостью и добротой, вне зависимости от темы. И, наверное, его поэтому так ждут в театрах актеры и так любят с ним работать.

Вадим Домбровский: Во всех театрах молодежь продвигается на руководящие посты: директор театра имени Ханпаши Нурадилова - молодой парень, рядом с ним уже на подходе молодые режиссеры – 24-25 лет. Молодые, интересные, талантливые, которые что-то хотят.

Другое дело, как мне кажется, именно профессионалы, которые могут построить театр, вот таких я практически не вижу. Они посылают студентов учиться, проводят фестивали, но пока это продвигается слишком медленно.

Я говорю о том, что не надо ждать, пока вырастут такие специалисты, а, может быть, приглашать сейчас специалистов, которые организовали бы работу театра. Со мной ведут переговоры некоторые российские театры о том, чтобы в качестве кризисного менеджера поднял театр, и я сейчас как раз рассматриваю такие предложения. Не думаю, что будет подобное предложение в Чечне.
 

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.