Перейти к основному контенту

«Нафига я сюда пришел?» — французские СМИ о проекте «Дау»

Масштабный арт-проект российского режиссера Ильи Хржановского «Дау», запуск которого в Париже задерживался и сопровождался большими организационными проблемами, стартовал вечером в субботу, 2 февраля, на всех трех заявленных площадках. Последней из них стал театр Шатле, допуск в который оказался закрыт из-за отсутствия специального разрешения от префектуры. Французская пресса продолжает открывать для себя «Дау» и недоумевать. Русская служба RFI публикует три отрывка из недавних рецензий французских журналистов, посмотревших проект Хржановского.

Металлические кабинки, в которых можно пообщаться с психологом или священником
Металлические кабинки, в которых можно пообщаться с психологом или священником RFI/И.Домбровская
Реклама

LeMonde, «От фильма к фильму, от водки к водке»: «В блуждании по театру, где идет ремонт, в критическом воспевании ушедшего времени, в следовании бесчисленному множеству навязанных и никогда не соблюдаемых кодов есть что-то фетишистское. (…) Никто ничего не понимает, не знает, каким будет и где произойдет следующий эпизод или следующий перформанс. Все здесь парадоксально, и это то, что восхищает автора замысла. Нескольким из нас пришлось стоять в очереди? «Это Советский Союз!», улыбается Илья Хржановский. «Дау-фоны», которые должны были составлять индивидуальные маршруты, не работают? То же самое.

«Это бардак!», негодуют участники. «К тому же, дорого!» (35 евро за шесть часов, 70 за сутки, 150 за месяц». Но продолжают идти. Ведь если забыть о содержании кинематографических произведений (мотив известный: изобличение сталинизма и веры в появление нового человека) и их форме (она классическая: длинные планы, напоминающие о видео-спектаклях, снятые с плеча), остается упаковка, то, что за кадром, присущая эпохе, где спектакль становится «опытом».

Оставшись без телефона, мы разговариваем друг с другом. За отсутствием ориентиров, общаемся с шаманом, спустившимся с алтайских вершин со своими 108 колокольчиками, которыми увешан его традиционный костюм. Или назначаем встречу с одним из «активных слушателей», которые принимают тет-а-тет на терапевтические сеансы. «Имеете ли вы свойство бунтовать?», — спрашивает меня «терапевт» после сорока минутной попытки вывернуть меня наизнанку с ужасающей спонтанностью. Этот вопрос будет вести меня от фильма к фильму, от конференции до концерта Чайковского: «Нафига я сюда пришел?»

BeauxArtsMagazine, «Мы (наконец) протестировали "Дау"»: «Когда я забираю мою 24-часовую визу рано утром на площади Шатле, я уже более или менее знаю, что меня ждет: на хаотичной презентации для прессы, на которой побывала несколько дней назад, стало понятно, к чему готовиться. Поэтому я не удивлена неорганизованной работой службы безопасности, проверяющей, чтобы ни один телефон не попал внутрь театра де ля Вилль. Мой «опыт» начинается в магазине советских сувениров напротив входа, где можно купить разнообразные консервные банки и даже вантузы для засорившихся туалетов (??). (…)

На первом этаже, посреди столов и стульев в форме пенисов и невероятно реалистичных восковых манекенов, я обращаюсь к сотруднику проекта, говорящему на приблизительном английском. Он так же потерян, как и я. Он работает здесь всего два дня, объясняет он мне с измученным видом: «если завтра все будет так же, я вернусь домой».  (…)

Мужчина предлагает мне сеанс «активного прослушивания» в одной из предусмотренных для этого многочисленных кабинок. Я подписываю бумагу, разрешающую продакшн-студии Phenomen Films хранить и использовать мои личные данные, отдавая себе отчет, что эта компания связана с лабораторией Cambridge Analytica (по данным расследования Le Monde). Меня усаживают перед членом команды «Дау», нанятым, как мне потом объяснят, «за умение слушать и жизненный путь». Я должна говорить с ним о моем «опыте». Меня снимают на камеру и записывают мои слова, но я могу удалить запись после окончания беседы, уверяют меня. В течение получаса я объясняю моему собеседнику, почему я сдержанно отношусь к этому проекту, мы обсуждаем моральную сторону, которая вызывает у меня вопросы. Очень быстро разговор скатывается к дешевой философии: мой собеседник пытается объяснить мне, почему мы живем при тоталитарном режиме… Я в ужасе заканчиваю разговор и удаляю запись.

Francetvinfo, «Оригинальный, но не революционный опыт»: «На бумаге проект выглядит грандиозным: целый мир, который предстоит открыть в двух парижских театрах, театре де ля Вилль и театре Шатле, открытых 24 часа в сутки. Иммерсивный опыт, персонализированный, меняющийся и интерактивный. Но реальность оказалась менее захватывающей. (…)

На этаже «Материнство» мне предлагают 40-минутную встречу с имамом, священником, шаманом или социальным работником. Выбора у меня нет, остались только социальные работники. Прежде, чем зайти внутрь металлической кабинки, достойной «Стартрека», мне долго объясняют условия. Беседа будет записана на «дау-фон» (а вот и он). Когда она закончится, я могу выбрать сохранить или оставить видео. Если я оставлю его, видео попадет в архивы «Дау» и его смогут посмотреть другие участники, сделавшие тот же самый выбор. Если выберу стереть видео, я не смогу посмотреть исповедь других участников. Я устраиваюсь в кабинке, встреча начинается. На телефоне передо мной включена камера. Меня расспрашивают о моем опыте «Дау». Потом разговор уходит в сторону, мы говорим о моей жизни, моих мечтах, «желтых жилетах» и «общенациональном диалоге», а заодно о глобальном потеплении. Разговор становится все больше похож на философский спор. На выходе я выбираю опцию «стереть», одновременно задаваясь вопросом о смысле жизни. (…)

Четыре с половиной часа спустя, я оказываюсь на парижской мостовой, так и не пережив обещанный революционный опыт, но неплохо проведя время. Опыт, который едва стоит потраченных 20 евро. «Дау» любопытен, это по-хорошему сумасшедший проект, но его чрезмерности не хватает средств».

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.