Перейти к основному контенту
A propos

Антуан Оппенэйм: «Трудно дать определение магии слова Вырыпаева»

Опубликовано:

Прошедший с исключительным успехом в Авиньоне спектакль «OVNI» по пьесе Ивана Вырыпаева в постановке французского коллектива ILDI!ELDI можно будет увидеть с 21 сентября в Париже, на сцене Открытого театра (Theatre Ouvert). Коллектив ILDI!ELDI, созданный в 2008 году творческим дуэтом Софи Каттани (Sophie Cattani) и Антуаном Оппенэймом (Antoine Oppenheim) предлагает зрителям доступный и интерактивный театр. В эксклюзивном интервью (полная версия) Антуан Оппенэйм рассказал RFI о творческом коллективе и работе с пьесой Вырыпаева «UFO».

Сцена из спектакля «OVNI» по пьесе Ивана Вырыпаева, Авиньон, июль 2018.
Сцена из спектакля «OVNI» по пьесе Ивана Вырыпаева, Авиньон, июль 2018. Festival d'Avignon
Реклама

RFI: Почему пал выбор на «UFO» Вырыпаева?

Антуан Оппенэйм: Актером я много работал с болгарским режиссером Галином Стоевым сначала в Бельгии, потом во Франции. Он познакомил меня с творчеством Ивана Вырыпаева. Сначала мы поставили «Кислород». Я играл «мальчика». Этот спектакль мы много играли. Поэтому я смог хорошо освоить «вырыпаевский» язык с его ритмикой, ходом мысли и формой поэзии.

Режиссер Антуан Оппенэйм. Авиньон, 7 июля 2018.
Режиссер Антуан Оппенэйм. Авиньон, 7 июля 2018. Nina Carel / RFI

Как вы воспринимаете стиль Вырыпаева, пусть даже в переводе?

Трудно дать определение этой… магии слова Вырыпаева. Мне нравится, что это одновременно очень конкретный и простой язык. Очень доступный. В то же время тирады забираются в такие дебри, на такие неожиданные уровни…И потом, что мне очень нравится у Вырыпаева, так это то, что он не привязывает произведение к актуальным событиям. Он пишет, как писали классики, авторы древней Греции. В результате это дает почти мистическое отношение к тексту. Он ставит вопросы, выходящие за рамки сиюсекундного, вопросы экзистенциального порядка. В то же время размышления эти озвучены очень простыми людьми. Персонажи такие же как мы. Это мне нравится особенно.

Почему вы выбрали для постановки именно пьесу «UFO»?

Я давно знаком с переводчиками Вырыпаева на французский. Это Жиль Морель и Таня Могилевская. С момента издания в 2005 году пьесы «Сны». Они мне присылают отрывки пьес, в процессе работы. Мы много общаемся. Когда я получил «UFO»… сразу влюбился в текст, захотелось с ним работать. Важно уточнить, что мы не просто поставили текст Вырыпаева, мы попросили поработать с ним Жерома Гама (Jerome Game), французского литератора и поэта. Хотелось, чтобы один современный автор поработал с текстом другого современника. Это было для нас настоящим пари.

Почему понадобилось добавить что-то к готовому тексту Вырыпаева?

Не столько добавить…. Сколько изменить. Текст пришлось сильно сократить. В пьесе Ивана гораздо больше персонажей. Десяток. Мы хотели также преодолеть форму сменяющих друг друга монологов. Действие в постановках Ildi! Eldi всегда очень привязано к настоящему моменту, оно сиюминутное. Все актеры находятся на сцене постоянно и рассказывают по очереди. Жерома мы попросили сделать из текста подобие сценария фильма, того самого, который якобы не снял Вырыпаев. Жером создал как бы партитуру для действия пьесы, добавил контекст съёмочной площадки, сиюминутные действия. Одна из центральных тем пьесы — вопрос восприятия. Вопрос о том, что ничто не может существовать без нашего воображения. С самого начала мы говорим зрителям: главную работу делаете вы. И тогда вышедшая на сцену сорокалетняя актриса брюнетка в курточке вдруг превращается в 22-летнюю блондинку в белой майке. Всё в спектакле начинается с этого. Мы объясняем зрителям, что это не реальное действие, что каждый волен представлять вещи по-своему.

Специфика вашего спектакля — «говорящие» паузы. Хорошо выдержанные, достаточно продолжительные для перехода от первичной ассоциации к прочувствованному второму смыслу…

К этому мы пришли в ходе работы над текстом. Первые прогоны шли гораздо быстрее. Потом мы поняли, что в тексте Ивана много разных параметров. Есть скорость речи, скорость понимания сказанного — идей, логических построений, образов. Текст Жерома Гама подчеркнул это. Ведь пьеса — диалог со зрителем. Галин Стоев мне часто говорил это еще, когда мы ставили «Кислород», а потом «Бытие No2», что спектакль состоит наполовину из того, что идет на сцене и наполовину из того, что происходит в зале. Нам это говорил Стоев, а ему — режиссер Димитр Гочев. Его уже нет в живых, но Гочев был для Стоева как учитель. Не только зрители смотрят на нас, мы тоже смотрим на зрителей. Всё, что происходит на сене — происходит для вас в зале. Если в диалоге с кем-то вы будете вот так вот тараторить, человек задохнется от ваших слов. Для понимания нужно оставить пространство, чтобы можно было дышать. Эта волна должна дойти до вас, подняться до последнего ряда в театре и вернуться на сцену. Надо создать этот механизм дыхания. Мы поняли это в процессе работы, регулируя звук, улучшая сценографию. Это уже была проработка деталей.

Иллюстрацией работы этой «волны», о которой вы говорите, в спектакле стала очень длинная пауза во время монолога Софи Каттани. Она говорила о доказательстве, что настоящий момент реально существует. Хотелось зааплодировать, но я сдержалась. Аплодисменты были бы ошибкой?

Нет, это было бы красиво. Мне очень нравится этот позитивный, солнечный момент. Ведь это изумительное, супер-светлое послание, такая минута молчания. В это время в театре дрожит свет софитов, кто-то подкашливает, но всё происходит здесь и сейчас. И, как говорит со сцены Софи, «другой возможности почувствовать настоящее время нет». Не надо искать ничего другого. Настоящее происходит здесь и это хорошо. В этом есть что-то умиротворяющее. Это Иван решил, что будет такой момент успокоения. Он поставил его в конце пьесы. Своего рода контрапункт, чтобы люди могли переварить все рассказанное… перед финалом пьесы — почти бредовым и комичным.

Скажите два слова о персонажах… При первом появлении на сцене это не самые выдающиеся, потерянные личности. Но говорят они удивительные вещи…

Среди отобранных нами для пьесы персонажей — студентка, бизнесмен, геймер, который делает сайты, девушка из магазина дисков в Нью-Йорке, парень работающий курьером. Не знаю, стоит ли воспринимать их как «потерянных». Их можно назвать «простыми людьми», хоть мне это выражение не нравится… Не столько они странные, сколько мы воспринимаем их такими. А как же еще относиться к человеку, который заявляет, что он был в контакте с инопланетянами? Или вы сразу подумаете, что он не в себе и не будете с ним спорить. Либо решите, что он маргинал. Постепенно, и в этом гениальность Ивана Вырыпаева, мы понимаем, что тема инопланетян —только повод, чтобы затронуть темы чрезвычайно личные, выйти на уровни почти буддистской философии с пониманием тишины, простоты, опасности. К темам, которые касаются нас всех на очень глубоком уровне. Это мне очень импонирует. Кто-то воспримет это как определенную форму мистики. Кто-то как обращение к первобытному естеству в каждом из нас…. Мы много думали об этом…. Ведь одна из центральных тем Ивана — утраченная современным человеком связь с «главным». Он постоянно говорит об этом в своих пьесах. Но в момент, когда мы пытаемся сформулировать это «главное», оно от нас ускользает. Так что это отношение к себе «первобытному», «беззащитному», «обнаженному» — очень важный элемент пьесы. Думаю, этим и интересны герои пьесы «UFO», где часто упоминаются наркотики. Иван часто манипулирует этим понятием.

Упоминание наркотиков предлагает первое, примитивное объяснение странности персонажей?

Да, они говорят про героин, кокаин, марихуану… Иван играет с нашими предубеждениями. Персонаж говорит, мол, «нет, именно в этот вечер я не был под кайфом». И вы думаете — все понятно, наркоман… А потом, вдруг, слышите, что человек этот говорит о таких знакомых вам чувствах. Вырыпаев играет с нашими предубеждениями. И мы тоже так работаем.

Как рассказать в двух словах об ILDI! ELDI?

Это Софи Каттани и я. Мы — как бы арт-руководители всей этой работы. То есть, мы задумали проект. Но работа идет по-настоящему коллективно. Мы стараемся объединить вокруг нас творческих независимых актеров, которые не стремились бы что-то лично доказать, без гипертрофированного эго. Это важно, потому что мы находим все решения в процессе работы прямо на сцене — сценографию, текст, решения ситуаций, свет, звук. Всё складывается одновременно. ILDI ELDI существует уже десяток лет. Название коллкетиву дало упражнение, придуманное Бертольдом Брехтом для получения «эффекта отчуждения». Это когда актеры не играют персонаж, а проговаривают его действия от третьего лица: он говорит «я голоден», она отвечает — «я тоже». Это и позволяет создать «эффект отчуждения». Такой принцип мы применяем внутри театральной труппы. Взаимосвязь между актерами хорошо работает на сцене. Мы используем в постановке чередование такого «повествования» и прямого обращения к залу. Это тоже характеризует наш стиль. Поэтому нам и нужно адаптировать тексты пьес. Чтобы сделать их «своими». По счастью, мы теперь работаем с живыми авторами, а не с классиками. Мы работали с Оливией Розенталь, французским автором, с Жеромом Гамом для Авиньона. Иван тоже разрешил менять свой текст, как поделку из пластилина.

Вы с ним знакомы?

Был знаком в эпоху Галина Стоева. Но давно не видел. Мы с ним не в контакте. Но мне это никак не мешает. Напротив, это дает настоящую свободу. Мне нравится работать с авторами до постановки спектакля. Но мне не хочется, чтобы они участвовали вместе с нами в процессе работы над постановкой.

Вы услышали интервью с Антуаном Оппенэймом в переводе Дениса Стрелкова. «Открытый театр» (Theatre Ouvert) — это центр драматического искусства на Монмартре, который специализируется на пьесах, поставленным по произведениям современных авторов. Как и Авиньонский фестиваль, этот центр существует с 1971 года благодаря инициативе Жана Вилара. Напомню, пьеса «OVNI» стоит в программе Открытого театра с 21 сентября по 13 октября 2018 года.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.