В чем секрет любви французов к рокеру Джонни Халлидею

В субботу, 9 декабря, в Париже прошла церемония «народного прощания» с Джонни Халлидеем. Впервые после похорон Виктора Гюго в 1885 году траурная процессия прошла по Елисейским полям. Впервые таких почестей удостоен певец. «Реквием для кумира», «Последние почести: от Виктора Гюго до Джонни Халлидея» — с такими заголовками вышли в субботу французские СМИ.

Поклонники Джонни Халлидея в ожидании начала траурной церемонии около церкви Мадлен 9 декабря 2017 г. Reuters/Thibault Camus/Pool

«Традиция национальных почестей родилась во время Французской революции, в самом ее начале: участники взятия Бастилии получали свидетельство в знак признания заслуг, и тогда же родилась традиция переноса праха в Пантеон», — рассказывает в интервью Le Figaro профессор истории Патрик Гарсия. Решение о национальных почестях принимает президент Французской республики, церемония обычно проходит во дворе Дома инвалидов или около Пантеона. Национальных почестей могут быть удостоены лица, отдавшие жизнь за Францию или внесшие вклад в ее развитие. Среди них были писатели, но певцы или актеры — никогда.

Со времен Жоржа Помпиду главы французского государства традиционно выражают свои соболезнования при кончине популярных актеров или исполнителей. Но когда умерла героиня сопротивления Жозефина Бейкер, ни Валери Жискар д’Эстен, ни другие члены правительства не участвовали в похоронах. Впервые участие в траурной мессе по певцу Анри Сальвадору принял Николя Саркози, бывший тогда президентом Франции.

Эмманюэль Макрон, назвавший Джонни Халлидея «героем», принял решение о «народных почестях», понимая, очевидно, что двор Дома инвалидов не вместит всех желающих. По словам менеджера Джонни Халлидея Себастьена Фаррана, сам певец хотел, чтобы церемония была «в стиле рок-н-ролл, чтобы было много музыки, мотоциклы и байкеры, и чтобы публика была рядом». Публика сегодня в последний раз смогла встретить своего кумира на Елисейских полях.

О похоронах Виктора Гюго сегодня вспоминают все. «Я не знаю, сколько человек выйдет на улицу, чтобы сопровождать Джонни в последний путь, — заявила на страницах Libération пресс-секретарь партии „Вперед, республика“ Аврор Берже. — Я думаю, что это можно сравнить с тем, что Франция испытывала в эпоху смерти Виктора Гюго. Вся страна взволнована… Я думаю, что это правильное сравнение». «Елисейские — это впервые для певца. Но Джонни — это Виктор Гюго», — пишет Le Monde.

«Джонни был частью каждого из нас»

Джонни Халлидей стал известным в 1960-е годы, но, в отличие от «Биттлз» или «Роллинг Стоунз», не завоевал мировой славы. Американская газета USA Today даже назвала его как-то «самой великой рок-звездой, которую никто не знает». Почему же известие о его смерти вызвало во Франции всенародную печаль? Почему по нему плачут и левые, и правые? Эмманюэль Макрон написал в твиттере, что «Джонни Халлидей был частью каждого из нас, частью Франции». Ему вторит левый политик Бенуа Амон, сказавший, что «это почти так же, как если бы Париж потерял Эйфелеву башню».

Социолог Эдгар Морен, который в далеком 1963 году первым написал о влиянии Халлидея на свое поколение, в интервью Le Monde говорит о том, что «старея, Джонни умел оставаться молодым», и отмечает, что в современный период «дезориентации и разобщения он умел подогреть чувство французской национальной идентичности».

Ив Сантамария, автор книги «Социология рокера», в интервью Le Figaro Vox приводит слова музыканта, автора главных хитов Джонни Жан-Жака Гольдмана, сказанные в 2003 году: «Привязанность публики к Джонни Халлидею — это феномен, выходящий за рамки гендерной и классовой проблематики. Понимание этого феномена позволит французам лучше понимать самих себя».

«Пророк в своей стране, и только в своей стране, Джонни был французом до кончиков своих ковбойских ботинок, — пишет Le Figaro. — Джонни — это его публика. А его публика — это Франция».

Лучше всего причины «феномена Халлидея» сформулировал писатель Даниэль Рандо на страницах L’Obs: «Он всегда смотрел на нашу страну через непрозрачные очки славы, но он поднялся на подиум французских мифов, где-то между Де Голлем и Тантаном. Памятником ему стала любовь поклонников его таланта. И его песни, вплетенные в мелодию времени, стали саундтреком нашего семейного альбома».