Три фильма 2017 года: Аритмия, Люмьеры и арт-дикари

Кинокритик Юрий Гладильщиков о трех лучших фильмах 2017года — русском, французском и европейском.

Режиссер фильма "Квадрат" Рубен Эстлунд - обладатель "Золотой пальмовой ветви" Каннского кинофестиваля 2017 года REUTERS/Regis Duvignau

В последние дни года хочешь не хочешь, а подводишь его итоги. Их можно подводить по-разному. И я вдруг подумал: почему бы мне как русскому критику, ведущему кинорубрику на французском радио, не определить ровно три фильма 2017-го, которые действительно актуальны для обеих стран?

09:44

Три фильма 2017 года

Юрий Гладильщиков (Москва)

Один — русский, который мне кажется лучшим отечественным фильмом года и поднимает проблемы, важные в том числе для Франции. Второй — французский, значимый для осознания, что есть кино вообще. Третий — европейский, вскрывающий недостатки современного либерального мышления. Для России он интересен тем, что она тоже пытается считать себя частью Европы. Для Франции — поскольку бьет в болевые точки. Вдобавок, это фильм, победивший в этом мае на Каннском кинофестивале. А затем завоевавший шесть престижнейших призов Европейской киноакадемии.

Начнем с нас. В мире громко прозвучала «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. Но в России была сделана куда более, на мой взгляд, живая, жесткая, социальная картина — «Аритмия» Бориса Хлебникова.

Ближайшие литературные родственники этой работы — классический советский фильм «Коллеги» начала 1960-х и отчасти «Записки юного врача» Михаила Булгакова, хотя и времена, и ситуации вроде бы иные. В принципе это фильм о том, как врачи скорой помощи, спасая чужие жизни (зачастую с риском, поскольку приходится разнимать и пьяные драки), параллельно губят свои. Потому что это не просто работа на износ. Это работа, которая в принципе психически и физически невыносима.

Трейлер фильма Бориса Хлебникова «Аритмия»

Главный герой — молодой врач, каких теперь редко найдешь. Обратите внимание на актера Александра Яценко. Я-то давно его приметил — а в фильмах Бориса Хлебникова, одного из ведущих отечественных режиссеров средних лет, он давно второе «я». Он определяет инфаркт, тогда как в больнице утверждают, будто у привезенной им пациентки — панкреатит. Не дожидаясь реанимобиля, который застрял в пробке, делает полосной разрез девочке, получившей удар током, чтобы смогла дышать, иначе умрет. И спасает девочку. Хотя фельдшер скорой, стоящий рядом, а затем и начальство будут орать: «Ты с ума сошел? Нас же всех за это посадить могут! Ведь ты нарушил все инструкции».

Это человек реальных дел. Он не борец с системой (тут соглашусь с трактовкой режиссера Хлебникова), но он наносит ей гораздо больший урон, чем открытые борцы. Потому что он профессионал. Он умеет то, на что система не способна при всем своем наглом хвастовстве. Он умеет спасать людей.

Но расплата за нервное перенапряжение — алкоголизм. На работе-то он не пьет. Но каждый вечер напивается в той однокомнатной окраинной квартирке, в которой они обитают с женой. Она тоже отличный врач, но с куда большими зарплатой и перспективами, ведь за ней стоит влиятельный в медицине папа, который мужа своей дочери терпеть не может. Жену играет молодая талантливая актриса Ирина Горбачева, знаменитая не только своими работами в легендарном театре «Мастерская Петра Фоменко», но и смешным видеоблогом.

Режиссер Борис Хлебников любит подчеркивать, что не снимает социальные фильмы. И та же «Аритмия» — всего лишь о талантливом человеке, а все они в семейной жизни невыносимы. Хлебников лукавит, иначе сам не ходил бы на демонстрации оппозиции.

Конечно, «Аритмия», может и не прямая, но отчетливая критика той реформы здравоохранения, которая затеяна в России. На официальных государственных телеканалах нам постоянно втолковывают, будто у нас заботятся о пациентах и врачах. Но кажется, что единственная цель медицинской реформы, чтобы нищие, ненужные, вообще пенсионеры поскорее сдохли. Огромное количество профессиональных врачей и других медработников уволены. Чем дальше, тем больше медициной в России заправляют не сами врачи, а чиновники, так называемые кризисные менеджеры, единственная цель которых — оптимизировать расходы и избежать любых рисков, которые в реальном врачебном деле неизбежны.

Актуальных французских фильмов сейчас больше, чем русских. Считаю, что в этом году сначала во Франции, а затем и России появилась картина, которая во многом переворачивает наши взгляды на историю кино. Это «Люмьеры!», которую сделал главный идеолог и отборщик Каннского фестиваля, а заодно директор института Люмьеров в Лионе Тьерри Фремо.

Трейлер фильма Тьерри Фремо «Люмьеры!»

Долгое время братьев Люмьер считали изобретателями кинематографа. Дату 28 декабря 1895 года, когда они устроили сеанс в кафе на бульваре Капуцинок, принято считать Днем рождения кино. Но потом роль Люмьеров начали принижать. Дескать, они изобрели не кинематограф, а всего лишь первый платный киносеанс.

Теперь Фремо, главный специалист по Люмьерам, сделал неожиданный фильм о том, что Люмьеров надо бы отделить одного от другого. Был папа Антуан и брат Огюст — оба замечательные люди, без которых кинематограф тоже бы не появился. Но был их сын и брат Луи.

Революционная концепция Фремо в том, что именно Луи Люмьер был гением. Что он первым в мире прочувствовал природу кино. Он стал первым в истории знатоком и мастером режиссуры, породившим половину современных киножанров.

Из отреставрированных фильмов Люмьеров Фремо отобрал 108 наиболее показательных. Каждый по тогдашним техническим условиям длился ровно пятьдесят секунд. И никакого монтажа.

И на примере этих 108 фильмов Фремо доказал (и весьма, замечу, убедительно), что именно Луи Люмьер изобрел ремейки, создал жанр кинокомедии, сделал вывод после «Прибытия поезда» (который вопреки массовым заблуждениям далеко не первый фильм Люмьеров), что кино — еще и развлечение, создал понятие хроники, сделал первый триллер, придумал крупный план, который впоследствии усовершенствует Гриффит, изобрел комедию гротеска, придумал абстрактное кино, в котором главными были не люди, а, скажем, пар от разных механизмов, первым запечатлел связь кино и спорта, снял первые морские кадры — рыбаков в лодке, которые словно бы возникли из будущего, из неореалистической «Земля дрожит» Висконти и «Броненосца «Потемкин» Эйзенштейна, первым изобразил смерть на экране.

Еще одно важное, по Фремо, достижение Луи Люмьера в том, что он отправил своих операторов в разные точки мира, попросив их снимать знаковые места. Тут он выступил и как первый продюсер. Как говорит один из идеологов фильма режиссер Бертран Тавернье, Луи Люмьер открыл миру мир.

Но переходим к нашему третьему гостью — лучшему европейскому, который лично я считаю и лучшим фильмом года: абсолютный европейский триумфатор 2017-го — и Каннского фестиваля, и Европейской киноакадемии — «Квадрат» шведа Рубена Эстлунда. Это сатирический портрет современного европейского истеблишмента.

Трейлер фильма Рубена Эстлунда «Квадрат»

Швед Эстлунд, один из редких режиссеров, которого можно назвать новым мэтром 2010-х. Пожалуй, никто в новом европейском кино столь издевательски не изображал теперешнюю европейскую элиту — одновременно напыщенную, упоенную собой, и трусливую, не способную проявить себя даже там, где мужчина обязан показать себя мужчиной.

Три года назад в Каннах, но во внеконкурсном «Особом взгляде» показали его «Форс-мажор». Он тоже был смешным и в то же время тревожил — ощущение опасности не покидало ни на минуту. Фильм был про молодую семью (он, она, их дочь и сын, которым меньше десяти), приехавшую покататься во французские Альпы. Семья — явно счастливая — остановилась в престижном отеле. Все ничего, пока не случается аврал: в горах регулярно взрывают лавины для их искусственного схода, и один неверно просчитанный взрыв едва не накрывает террасу отеля, где как раз обедает счастливая семья.

И папа дает деру, оставив за столом жену и детей, но не забыв прихватить с собой мобильник. А потом трусит признать, что струсил. В итоге его жена впадает в депрессию и размышления, стоит ли иметь такого мужа. Но затем утешается выводом, что мужчины — те же дети. У нее не двое детей, как она прежде полагала, а трое, и надо нести ответственность за всех. В конечном счете, фильм приходит к, может, тривиальному, но здравому выводу, что какие мы ни есть, все мы люди, и надо прощать близким их слабости. Многие критики уже тогда были уверены, что фильм достоин главного каннского конкурса.

Рубен Эстлунд на церемонии закрытия Каннского кинофестиваля-2017 REUTERS/Stephane Mahe

Теперь Эстлунд продолжил тему слабых забитых мужчин, привыкших трусливо прятаться за спины охранников, а кроме того, окончательно утративших понимание, где заканчивается политкорректность и надо бы просто врезать подлецу в морду.

Это переносится и на отношение истеблишмента к искусству. Элиты переполнены властью и деньгами, но совершенно не способны усвоить, когда художественную акцию следует считать революционной провокацией, а когда тому, кто притворяется художником, пора бы… как уже сказано…и в рыло дать (только именно по-мужски, не зовя секьюрити на помощь своим слабеньким ручонкам).