Слишком разные: каталонцы Франции и Испании о политике и друг о друге
Два маленьких города — Портбоу и Сербер — расположены по разные стороны холма Ла-Рьера, по которому проходит франко-испанская граница, разделяющая исторический регион Каталонии на северную и южную части. Специальный корреспондент RFI Сергей Дмитриев узнал у жителей двух городов о том, как они относятся к идее каталонской независимости, считают ли себя единым народом и за что не любят Европейский союз.
Опубликовано:
Портбоу
«Я люблю это место, потому что это моя родина. И это действительно очень красивый городок между морем и горами, которые мы называем Сольдерас, — проводит мне экскурсию по Портбоу местная жительница Антония Сосония-Даск. — Тут правда очень сильные ветры, многим это не нравится. Но зато здесь такое солнце, отсвечиваясь в воде и в холмах, дает невероятный свет, когда все сливается розовый закат, коричневые склоны, море — все это потрясающе красиво».
Население Портбоу составляет всего 1170 жителей и с каждым годом оно сокращается. В декабрьскую пятницу после обеда город кажется вымершим. Двери городской библиотеки и офиса туризма закрыты на замок. На набережной возле местной медчасти скучающе курит дежурный фельдшер. На втором этаже этого же здания, где находится мэрия, тоже пустые коридоры, только секретарша спешно собирается на электричку. Из нескольких городских гостиниц в декабре работает только хостел при баре «Ювентус». Бар, а также несколько ресторанов на набережной — главные центры местной жизни.
«Портбоу сейчас находится в большом кризисе, — сообщает мне сразу же с порога бара с бокалом вина в руке заместитель мэра города Чавье Баранко. — Раньше наш город был очень важным центром, еще в те времена, когда таможня существовала». Городок Портбоу находится на самом севере Каталонии, на границе с Францией, и исторически тут находились таможенный пункт и железнодорожный узел. Но как только Испания присоединилась к единому европейскому экономическому пространству, все, что давало жизнь городу, растворилось.
Местные жители винят в застое глобализацию и Евросоюз. «Я не хочу сказать, что это мертвый город, но практически вымерший, — подтверждает слова вице-мэра учитель испанского и французского языков на пенсии Антония Сосония-Даск. — Сейчас в городе остались практически одни пенсионеры. Когда я начинала свою учительскую деятельность, здесь в средней школе было минимум 300 учеников. А сейчас — я вот как раз только вышла с маленького школьного спектакля, и я посчитала — в школе не больше 50 детей. То есть город становится все меньше и меньше».
Идеальное географическое расположение между горами и побережьем могло бы привлекать туристов, но и здесь Портбоу трудно выдерживать конкуренцию с соседями по Средиземноморью. Местные жители объясняют это не самыми привлекательными климатическими условиями. «Тут туристический сезон очень короткий: июль, август и до середины сентября», — говорит местная жительница Антония. А из культурного туризма единственной достопримечательностью Портбоу является памятник философу Вальтеру Беньямину, бежавшему из Франции от нацистов и покончившему тут жизнь самоубийством.
«Но я замечаю, что с каждым годом туристов все больше и больше. Приезжают молодые семьи с детьми: каталонцы, французы, было несколько англичан. Французские пенсионеры покупают тут дачи, потому что с одной стороны — дешевле жизнь, а с другой стороны — Франция совсем рядом, так что они могут ездить туда лечиться», — с рассказывает пенсионерка Антония. «Чтобы быть честным, скажу, что мы и не хотим много туристов, — гордо заявляет вице-мэр Чавье Баранко. — В мэрии мы работаем над концепцией культурного туризма. Чтобы Портбоу привлекал бы путешественников своей историей, связанной с Гражданской войной, с беженцами, но и, разумеется, пейзажами, которые сохранились в неизменном виде, еще годов с 50-х прошлого века. Пляжи не застроены отелями и развлекательными центрами».
Сербер
Расположенный на два километра севернее французский Сербер немного больше своего испанского соседа — там проживает 1362 человека. Впрочем, согласно официальной статистике, он тоже с каждым годом «вымирает». Рабочий железной дороги Мануэль, днем работающий в Сербере, а по вечерам выпивающий в том же баре Портбоу, что и вице-мэр, называет Сербер слишком «буржуазным и правым». Как и соседний испанский Портбоу, до недавнего времени Сербер жил за счет таможни и железной дороги. А в последние десятилетия он превратился в богатый «дачный поселок» для французских пенсионеров и иностранцев, в основном из Скандинавии.
Одним из таких «дачников с севера» стал 15 лет назад вышедший в отставку полицейский из Лилля Даниэль. На все вопросы о каталонцах Даниэль отвечает с раздражением: «Нет никакого различия, нет никакого разделения между французскими каталонцами и французами, например, из Лилля как я. Кроме напевного говора, который есть у местных… Меня не волнуют эти каталонцы. Сходите спросите у них самих! Вон Жак, в сувенирной лавке напротив, он — ярый каталонец, он вам ответит».
Владелец и сам же продавец магазина с сувенирами и печатной продукцией на городской набережной Жак Дальмо действительно рад поговорить про родной город. Он в Сербере всех знает — как коренных жителей, так и переехавших сюда недавно. «Много приезжает датчан, шведов, норвежцев. Но французы тоже, в основном из соседних регионов — тулузцы любят приезжать к нам на рыбалку, — рассказывает Жак. — Сейчас в межсезонье тут очень тихо. Но летом он более живой, тут много развлечений. Мы на самом берегу моря, и все с этим связано — пляжи, водный спорт, яхт-клуб, подводная охота, регата. Сейчас мы полностью повернулись в сторону туризма. Хотя раньше мы были рабочим городком. Из-за глобализации мы все это потеряли».
В детстве я выучил несколько слов по-каталански, но уже забыл
Жак Дальмо не только продает сувениры редким в это время года туристам, но еще является активным участником ассоциации франко-каталонской дружбы. Соседи указывают на него как на «главного каталонца» Сербера. Жак с этим определением согласен:
— Да, я себя чувствую каталонцем. Но частично также и французом, потому что мне нравится чувствовать две моих идентичности. Я родился здесь, в старой каталонской семье, все мои предки родом из Сербера или Портбоу. Так что у меня, как и у многих тут, в каждом уголке есть родственники.
— А ваш основной язык в повседневной жизни?
— В повседневной жизни я говорю по-французски. Но в нашей франко-каталонской организации мы много говорим по-каталански. Со всеми своими друзьями из Портбоу я говорю по-каталански и с пожилыми людьми здесь, в Сербере, тоже говорю по-каталански.
Однако с каждым годом в Сербере остается все меньше и меньше жителей, способных поддержать диалог на каталанском, признает Жак. «В последние годы здесь все больше и больше приезжих, которые говорят по-французски, — объясняет он. — Чистокровных каталонцев-серберцев остается все меньше и меньше. Увы». Другой причиной он считает французскую систему образования, где, в отличие от соседней Испании, преподавание идет только на государственном языке. «Мы пробовали сделать здесь смешанную школу вместе с нашими соседями из Портбоу, но это не сработало, — вздыхает Жак. — Было также желание создать франко-каталонскую школу, в которой дети могли бы говорить между собой на каталанском. Но тоже не вышло».
— Каталанский есть и в начальных классах и в старшей школе его можно учить по выбору. Но он есть не во всех лицеях и не так популярен, — рассказывает старшеклассник из Сербера Давид. — Большинству школьников, конечно, интереснее учить английский или немецкий, или тот же русский.
Сам Давид живет в Сербере с раннего детства и тоже считает себя каталонцем, однако, на родном языке уже не говорит:
— Я выучил несколько слов, когда я был маленький, но уже забыл. Все что у меня осталось от каталонской культуры — это когда летом мы празднуем день Каталонии, танцуем сардану (национальный каталонский танец — RFI) и все такое. И это часть моего культурного наследия.
— А в семье твои родители говорят по-каталански?
— Нет, они не говорят по-каталански, но половина моих родственников — по материнской линии — родом из Испании. Моя бабушка — испанка. Поэтому в школе я учил испанский. Но они похожи.
«Во Франции мы действительно не очень демонстрируем свою национальность, — объясняет „главный каталонец Сербера“ Жак Дальмо. — Здесь в Восточных Пиренеях совсем мало людей, которые говорили бы по-каталански. Пожилые люди остались последними носителями языка, они пытаются научить своих внуков, но, по правде говоря, нет особой страсти к изучению каталанского языка. Но мы стараемся как-то поддерживать нашу каталонскую идентичность».
Здесь по-испански говорят не хуже, чем по-каталански
В отличие от Сербера большинство жителей соседнего Портбоу говорит на каталанском. Испанский в местных школах преподается наравне с иностранными языками. «То что рассказывал министр культуры [Испании] французскому телевидению, что каталонские школьники учат по три часа в неделю французский и английский, но у них нет испанского — это не правда, — возмущается учитель на пенсии Антония Сосония-Даск. — Всю свою жизнь я вела те самые три часа испанского, и могу подтвердить, что когда школьники в 14 лет заканчивают среднюю школу, они говорят по-испански, точно также как по-каталански».
Сама Антония в повседневной жизни в основном использует каталанский. Но в городе с населением в тысячу человек все знают, кто на каком языке говорит и трудностей с пониманием, по ее словам, никогда не возникает. «Здесь у нас никогда не было с этим проблем. Поскольку тут исторически было много военных, приехавших с юга Испании, поэтому многие говорят по-испански. Но мы же все друг друга знаем, — объяснят коренная жительница Портбоу. — Мне не составляет труда говорить по-испански или по-французски. Для меня самое главное — это общение. Потребуется говорить на языке жестов — буду говорить на языке жестов».
О соседях
Несмотря на то, что и Сербер и Портбоу считаются городами с преимущественно каталонским населениям, одним народом назвать себя готовы не все.
Чавье Баранко, вице-мэр Портбоу:
— Мы может быть и чувствуем [себя одним народом с французскими каталонцами], но в них я не уверен. Потому что вы знаете, французская культура более шовинистская, более централистская, она все абсорбировала, нивелировала национальные нюансы. Но в конце концов мы братья-каталонцы, они — на севере, мы — на юге. У нас много общего.
Давид, старшеклассник, Сербер:
— Да-да. Я не вижу большой разницы, кроме разве что языка. Наши культуры похожи, история тесно переплетается, хоть она и разная для испанских и французских каталонцев. Но связи между двумя нашими нациями все-таки очень сильные.
Антония Сосония-Даск, учитель на пенсии, Портбоу:
— Нет. Но, например, когда я гуляю по горам (иногда мы выходим в походы) и встречаю французов из Сербера, которые идут тоже с нами. И мы с ними говорим по-каталански. И они довольны, что мы говорим с ними по-каталански. Хоть мы и называем их Северной Каталонией, и радуемся, когда встречаем француза, который говорит по-каталански, но, прежде всего, они все-таки французы. Хотя мы с ними очень дружны и испытываем к ним братские чувства.
Жак Дальмо, вице-президентфранко-каталонской ассоциации Сербера:
— Да, абсолютно! У меня к ним настоящие братские чувства. Но мы начинаем все больше удаляться друг от друга. Это чувствуется в каких-то бытовых вещах. Здесь мы хоть и продолжаем говорить немного по-каталански, но каталонская идентичность все-таки почти потерялась, хоть и есть глубокие корни. У нас совершенно разный образ жизни здесь, в Сербере, и там, в Портбоу. Это очень заметно. Если раньше у местных жителей был примерно один ритм жизни, то сейчас мы сильно разные.
О политике
Муниципалитет Портбоу входит в провинцию Жирона, в которой, как принято считать, живут самые ярые каталонские сепаратисты. На каждом втором доме висят Эстелады (флаги независимой Каталонии). Расклеенные по городу предвыборные плакаты юнионистов ободраны или изрисованы глумливыми надписями. «В жизни нашего городка всегда большую роль играли государственные служащие — полиция, национальная гвардия, пограничники, приехавшие из других регионов Испании, которые голосуют за про-испанские партии, — объясняет заместитель мэра города Чавье Баранко. — На последних выборах победили, конечно, сильно популярные в наших краях „Левые республиканцы Каталонии“, но в то же время, „Граждане“ (про-испански настроенные новые правые — RFI) оказались на втором месте, а сразу за ними — партия нашего президента — „Вместе за Каталонию“».
Это требование свободы
Чавье занимался проведением не только назначенных Мадридом выборов 21 декабря, но и организацией незаконного, с точки зрения центральных властей, референдума 1 октября. «Я участвовал в этом тайно, — признается вице-мэр и добавляет, что, несмотря на угрозы Мадрида, санкций в отношении него пока никаких не было. — Может быть они еще последуют. Но это уже не имеет значения, потому что, как только я принял решение об организации этого референдума, я уже не размышлял о возможных санкциях против меня. Я считаю, что это мой долг перед моей страной».
Результатами прошедших 21 декабря выборов Антония Сосония-Даск довольна. «Испанская пресса была совершенно необъективной, часть кандидатов была в тюрьме и не могла нормально вести кампанию. Но несмотря на все это, мы победили», — с радостью говорит пожилая каталонка, на пальто которой приколота желтая ленточка. «Это требование свободы, — объясняет Антония. — Одна часть нашего правительства в тюрьме, другая часть — в изгнании в Бельгии. Это способ выразить мое требование свободы для них». Желтая ленточка стала символом каталонского движения за независимость. Ее использовали отстраненные от власти политики, сочувствующие им граждане и оставшиеся на своих постах чиновники и телеведущие. В конце концов центральная избирательная комиссия Испании запретила использовать желтый цвет, как скрытую политическую агитацию, госучреждениям и членам избирательных комиссий. В Портбоу ее носит каждый второй.
Тяжело смотреть на этот раскол
Во французском Сербере за политическими страстями у соседей следят с интересом, однако, собственной причастности к этим событиям не чувствуют.
— Я очень внимательно слежу за тем, что там происходит, за референдумом, который не был разрешен, но кажется был вполне легальным, — говорит старшеклассник Давид. — Но я не хочу занимать ни одну сторону. Так как мне кажется, эта независимость принесет столько же проблем, как и сейчас ее отсутствие. Но это должны решать жители этого края, а не нам лезть к ним с советами.
Также с сочувствием, но без оптимизма высказывается о прошедших выборах и владелец сувенирной лавки Жак. «У нас тут ловит их Третий канал, где 24 часа в сутки новости в прямом эфире. И я внимательно за этим слежу, — говорит зампредседателя каталонской ассоциации Сербера. — Эти выборы снова ничего не смогут изменить. Мне тяжело смотреть на этот раскол между двумя народами (каталонцами и испанцами), и мне, конечно же, хотелось, чтобы они жили мирно и вместе. Это противостояние между народами мне совсем неприятно».
Полицейский на пенсии Даниэль, говоря о Каталонии, не церемонится:
— Меня это совершенно не интересует. Это все пустословы. Они ищут где бы чего урвать. Каталонцы они как бретонцы, как корсиканцы, как баски.
О независимости
Если в Портбоу идея независимости ни у кого не вызывает сомнений, то в соседнем Сербере к этому стремлению южан относятся скептически, хоть и сочувствуют их борьбе.
Жак Дальмо, вице-президентфранко-каталонской ассоциации Сербера:
— Как романтическая идея мне она симпатична. Но насколько это все реалистично, экономически и политически возможно, тут сложно сказать. Можно ли это все согласовать с Евросоюзом? Не убьет ли это окончательно все торговые связи? — большой вопрос. И я совсем не уверен в том, не утопия ли это — отделяться от такой большой страны, чтобы стать маленьким государством. Не знаю, предусмотрели ли они заранее все риски. По моему мнению, жить в гармонии намного лучше, чем видеть этот усиливающийся раскол.
Чавье Баранко, вице-мэр Портбоу:
— Я читал, что по этому поводу говорят эксперты-экономисты из Мадрида. По их мнению, в первый же год нашей независимости ВВП Каталонии вырастет на 5,2%, и у нас появится 201 тысяча новых рабочих мест. А конкретно в нашем городе… Ну ради шутки можно сказать, что если, как многие предупреждают, после объявления независимости нас выгонят на какое-то время из Европейского союза, то для нас это было бы чудом. Потому что мы восстановим нашу границу, поставим тут снова таможню и будем работать как 20 лет назад. Будем только рады.
Давид, старшеклассник, Сербер:
— Это будет хорошо для них в том плане, что им удалось добиться признания своей самостоятельности и состоятельности как нации. Но одновременно, мне кажется, это будет большой проблемой для простых жителей, так как приведет к бегству бизнеса, к сложностям в отношениях с Евросоюзом. Но им виднее.
Антония Сосония-Даск, учитель на пенсии, Портбоу:
— Иногда говорят, что каталонцы — они как евреи. Разные шутки вроде «он хорошо сделал, несмотря на то что каталонец». Это похоже на то, что я уже пережила, когда была маленькой, — я родилась в 1944 году, в самый расцвет франкизма. Весь этот страх, национальная гвардия, которая всем командует, полиция, которая не разрешает тебе говорить по-каталански. И я уже думала, что все это в прошлом... Новое поколение нашей молодежи уже не застало франкизм. И мы поверили в то, что наконец-то мы можем решать за себя сами. Независимость нужна для того, чтобы построить страну, свободную, справедливую, страну, которую мы, каталонцы, решили сделать. Это не просто вопрос независимости как таковой. Это уже вопрос справедливости и достоинства. Как у народа у нас есть на это право, потому что мы много настрадались в течение долгих лет. Мы хотим равенства для всех и не хотим короля, который бы нами командовал.
Даниэль, полицейский на пенсии, Сербер:
— Не знаю. Они живут там у себя. Пусть они там делают, что хотят. Меня это не касается. Мне нравится жить в моей стране, где все говорят на одном языке.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться