Перейти к основному контенту

Беларусь: почему реформы опасны для политического режима

Тема реформ белорусской социальной-экономической модели продолжает оставаться на слуху: только после выборов 11 октября несколько крупных форумов прошло под слоганами, в которых реформы так или иначе упоминались. Но решится ли на самом деле на хоть какие-то изменения белорусское государство? В интервью RFI эксперт Независимого института социально-экономических и политических исследований Сергей Николюк говорит, что не решится, потому что в этом случае белорусская модель управления обречена на исчезновение с заменой команды управляющих.

Эксперт Сергей Николюк о президенте Лукашенко: «Он стоит не просто над ветвями власти, он стоит над законом».
Эксперт Сергей Николюк о президенте Лукашенко: «Он стоит не просто над ветвями власти, он стоит над законом». REUTERS/Vasily Fedosenko
Реклама

07:07

Беларусь: любое изменение экономической модели ведет к ухудшению

Геннадий Шарипкин

По мнению Сергея Николюка, в 2015 году белорусское общество перешло на новый социальный контракт с государством: вместо «лояльность в обмен на рост доходов» — «лояльность в обмен на выживание». Такой контракт, полагает эксперт, еще больше отдалит Беларусь от европейского пути развития, но ощутимо приблизит к проекту «Русский мир».

Сергей Николюк: Чисто формально начнем с того, что в предвыборной программе Лукашенко слова «реформы» нет.

RFI: Но при этом он говорил: «Я готов на любые реформы».

По большому счету: реформы — это что такое? Реформы — это расширение пространства свободы. Передаете ли вы государственную власть с верхних уровней на нижние, муниципальные, передаете ли ее в бизнесе, самостоятельность и так далее — эти принципы несовместимы с белорусской моделью. На научном языке это называется «русская власть». Это научная теория, ее авторы — два российских историка Юрий Пивоваров и Андрей Фурсов. Суть «русской власти» заключается в том, что власть моносубъекта, стоит над законом.

Как произносит эту же формулу Александр Григорьевич (Лукашенко)? Как в Беларуси устроена система власти? У нас разделение властей, все замечательно, но над ними стоит президент. Он, конечно, не знаком с теорией «русской власти», но он это выразил. Он стоит не просто над ветвями власти, он стоит над законом. Поэтому периодически неосознанно, казалось бы, по пустякам, он нарушает элементарные законы.

Например, переносит свой день рождения (в 2009 году дата рождения Александра Лукашенко была изменена с 30 августа 1954 года на 31 августа 1954 года. Сейчас глава государства отмечает эту дату в один день с младшим сыном Николаем — прим. RFI). Белорусский закон говорит: можно перенести день рождения в одном случае — если вы судом докажете, что тот день рождения, который за вами числится, неправильный. Что тем самым Александр Григорьевич неосознанно делает? Он говорит: «Я не подчиняюсь никакому закону, со мной все в порядке. Вот когда я начну подчиняться закону…». У нас оппозиция говорит: «Давайте проведем честные выборы». Честные выборы проводятся в других политических системах.

Эволюция режима…

Невозможна! То же самое, если вспомним, с советской системой. Пытались ее улучшить — кончилось тем, что она просто рухнула. Понимаете, белорусская модель, как и советская модель, идеальны. Идеальное — не значит лучшее. Идеальное — в своей номинации. Что такое идеал? То, что не может быть улучшено. Любое изменение ведет к ухудшению. А если вы проведете крупные изменения, то вы просто разрушите систему.

Всевозможные программы (реформ — прим. RFI) пишутся регулярно: они пишутся, обсуждаются, принимаются. Потом публично нам показывают: Александр Григорьевич собрал свой экономический блок, выслушал и говорит: «Ладно, пишите программы — меня это не интересует, каждую закрепите за своим предприятием — и решайте там вопросы!». Вот и все. Любые программы сейчас могут быть приняты, но не надо путать. У замечательного российского мыслителя Симона Кордонского есть понятия «в реальности» и «на самом деле». Вы хотите знать белорусскую политическую систему в реальности — идите, читайте Конституцию. Она начинается словами: «Мы, народ…», то есть отсюда следует, что «мы, народ» — и есть субъект, а на самом деле это совершенно другой вопрос.

Любые законы, любые реформы могут быть приняты «в реальности». Да, есть люди в правительстве, которые что-то понимают и так далее. Но эти люди еще отчасти не понимают, что эти предстоящие преобразования — это ведь не экономическая проблема. У нас есть организационные проблемы.

Кстати, Александр Григорьевич — очень большой поклонник организационного фетишизма, ведь в его программе, его выступлении — организация! Он обжегся на либерализации, он обжегся на модернизации — миллиарды долларов потратили, и где больше вложили — там больше убытков. В его послании 2013 года слово «модернизация» упоминается 49 раз. За год разобрались — сплошные убытки! А теперь мы будем организационно. Собрал подчиненных и сказал: «Каждому губернатору, каждому министру — четкую ответственность я вам довожу». Вот всё, вот наш ресурс. Еще какой ресурс? Там вот дисциплинку подкрутим, еще из тунеядцев что-то извлечем… Это наши «на самом деле» ответы на вызовы. На самом деле. А слов еще будет много произнесено.

Хорошо, что тогда с народом? Реформаторы говорят: нет запроса.

Народ не хочет, нет запроса… Это потрясающе. А что, 300 лет тому — был запрос? Когда Петр Первый проводил реформы, запрос был? Когда Столыпин проводил реформы, был запрос? Не было никогда запроса. Мы же понимаем, что для этого должна быть элита. На то и существует элита, чтобы мыслить некими другими категориями. И мы идем на поводу: да, народ против.

Но его (народа) жизнь ухудшается. Есть ли пределы адаптационного ресурса белорусов?

А какая альтернатива у этого большинства? Альтернатива — реальный рынок. Извините, это другая цивилизация. Рынок? Нас надо вбросить в конкуренцию. Как Александр Григорьевич боится больше всего политической конкуренции, так и 60 процентов населения и больше боится реальной конкуренции. И надо понять этих людей. Это беда! Поэтому будет зарплата падать, а они будут за это держаться.

Население это не променяет и это будет длиться десятилетиями?

Наша система имеет свойство: вот так медленно-медленно, ничего непонятно, и вдруг… Как сказал Василий Розанов о 1917-м: «Россия слиняла в три дня». А за три месяца Владимир Ильич Ленин, выступая в Швейцарии перед молодежью, сказал, что «мы, старики, не доживем». Раньше я думал, что это показатель его недальновидности. Позже мне умные люди объяснили: за три месяца никаких признаков революции не было. Поэтому вот мы с вами говорим, проснемся — а за три дня чего-то слиняет. Но при этом надо четко понимать, это такой взрыв, такое возбуждение. Каждый из нас может возбудиться и принять какие-то другие решения, но при этом надо четко понимать: возбужденные мы не становимся другими.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.