«Ищу правду на земле»: 45 лет назад не стало Василия Шукшина

2 октября 1974 года не стало Василия Шукшина. Актер, режиссер и писатель ушел из жизни в возрасте всего 45 лет. О судьбе и творчестве Шукшина, а также о главном деле его жизни вспоминает критик Екатерина Барабаш.

Василий Шукшин в фильме «Калина красная» screenshot Youtube

10:58

45 лет назад не стало Василия Шукшина

Екатерина Барабаш

В Москве, на Краснопресненской набережной, стоит на приколе теплоход «Александр Блок». Вечером он сверкает огнями и громыхает музыкой — там ресторан и караоке. А до 2012 года этот теплоход, построенный в Австрии в 1959 году, назывался «Дунай», и до того как попасть в столицу, немало попутешествовал по стране. До 1992 года он был приписан к Волго-Донскому пароходству и стоял на приколе неподалеку от одной из донских станиц. В 1974 году на него шумно заселилась съемочная группа фильма Сергея Бондарчука «Они сражались за родину». Тут были Юрий Никулин, Вячеслав Тихонов, Георгий Бурков, Василий Шукшин, Нонна Мордюкова, Николай Губенко… Звездный десант.

Съемки были уже почти закончены, оставалось провести на теплоходе два дня — что-то доделать по мелочам. 2 октября на 11 утра был назначен сбор. Все собрались, ждали только Шукшина. Раздосадованные его опозданием, пошли будить. Накануне в четыре утра Бурков встретил Шукшина на палубе — тот сначала попросил у него что-нибудь сердечное, а потом ушел к себе в каюту, сообщив, что собирается еще поработать. Сейчас Шукшин лежал неподвижно в кровати — он умер во сне.

Теория заговора вспыхнула моментально и время от времени дает о себе знать до сих пор — мол, Василия Макаровича отравили. Вскрытие показало сердечную недостаточность, а Шукшин никогда не страдал сердечными болезными. Кому он мог помешать — никто толком ответить не может, но редко когда смерть молодого и знаменитого не обрастает мрачными слухами. Шукшину было всего 45.

К тому времени он был совершенно измучен — в очередной раз мечта его жизни, его дело номер один — фильм «Степан Разин» оказался выброшенным на свалку, едва начавшись. Это длинная и трагическая история, стоившая, вероятно, Шукшину в конечном счете жизни — бесконечные колебания государственного маятника, когда сценарий отвергали со скандалом, потом через пару лет вдруг брали под свое крыло и выделяли на будущий фильм огромные деньги, а когда работал начиналась — деньги отбирали и фильм отменяли — все эти издевательства пережить оказалось не под силу. Хотя такого бойца, как Шукшин, еще было поискать.

Фильм о Степане Разине стал самым тяжелым, самым изматывающим и самым трагическим делом его жизни. Образ Стеньки-бунтаря с молодости всегда был рядом с Шукшиным, он словно жил с ним, примеряясь к образу. Сестра Василия Макаровича Наталья рассказывала, как однажды он приехал навестить ее и вдруг, чем-то недовольный, сжал кулаки: «Я — Стенька Разин!» — «Так ведь Разин был бунтарь», — робко напомнила сестра. — «А я и есть бунтарь — ищу правду на земле». Это было в середине 50-х, Шукшину было лет 25, только что был посмертно реабилитирован расстрелянный в 33-ем отец, и молодой Василий был переполнен ненавистью.

«Следы» Разина Шукшин искал повсюду — он даже умудрился проникнуться определенной симпатией к Ленину, найдя в нем черты сходства со своим любимым Стенькой. Он ходил в библиотеки, в архивы, выуживал все, что можно узнать про Разина. Однажды нашел у Ленина упоминания об этом знаменитом мятежнике. В статье «О чем думают наши министры» Ленин рассказывает про случай, когда «министр внутренних дел Дурново с возмущением пишет обер-прокурору Синода о том, что в письме, отобранном при обыске у преподавателя воскресной школы, идет речь о программе по истории и в ней (о ужас!) упоминается о бунте Разина и Пугачева». Этот случай почему-то особенно живо задел Шукшина — он не переставал изумляться, что через две с половиной сотни лет имя Разина не только не забыто, но по-прежнему вызывает страх у властей предержащих.

Шукшин крепко ненавидел советскую власть, хоть и не ссорился с ней в открытую. Для него советская власть означала прежде всего уничтожение деревни, крестьянства, а значит — и целой страны с ее историей, традициями, экономикой. Но поразительным образом его ненависть обходила стороной Ленина. Роль Владимира Ильича в катастрофе для Шукшина была какой-то умозрительной, что ли — все ведь понимал, а избавиться от загадочной симпатии не мог. Впрочем, особо загадочного в этой симпатии и не было — Ленин во многом напоминал Шукшину его любимого, обожаемого Степана Разина. Даже исходная точка бунтов обоих была, по его мнению, одной и то же — месть за брата. Брат Степана Разина, Иван, был наказным атаманом Войска Донского, то есть одним из главных казацких «начальников». Именно Иван вел разного рода переговоры с представителями государства, отвечал за порядок в войске, отчитывался перед властями. Но казак — птица вольная. Сегодня служит царю, завтра — нет. Вот в 1665 году донские казаки ушли на Дон, бросив царскую службу. Разъяренный воевода Юрий Долгоруков приказал изловить Ивана Разина и казнить. После чего и он лично, и царская власть, которой Долгоруков был представителем, стали злейшими врагами Степана Тимофеевича до конца его недолгой трагической жизни. Ну, а про Александра Ульянова мы все знаем со школьных лет. Ленин вызывал у Шукшина даже не симпатию — скорее полумистическое восхищение, смешанное с ужасом, — примерно такие же чувства может вызывать удачливый монстр-разрушитель из фильма ужасов. Для художника зло всегда привлекательнее добра. И Степан Тимофеевич, и Ленин для Шукшина были кровавыми монстрами, сумевшими пролить гектолитры крови ради своих бунтарских амбиций.

В 1966 году Шукшин подал в Госкино заявку на фильм. Вот как он объяснял в ней свой интерес к герою: «Написано о Разине много. Однако все, что мне удалось читать о нем в художественной литературе, по-моему, слабо. Слишком уже легко и привычно шагает он по страницам книг: удалец, душа вольницы, заступник и предводитель голытьбы, гроза бояр, воевод и дворянства. Все так. Только все, наверно, не так просто. (Сознаю всю ответственность свою после такого заявления. Но — хоть и немного документов о нем — они есть и позволяют увидеть Степана иначе.) Он — национальный герой, и об этом, как ни странно, надо „забыть“. Надо освободиться от „колдовского“ щемящего взора его, который страшит и манит через века. Надо по возможности суметь „отнять“ у него прекрасные легенды и оставить человека. Народ не утратит Героя, легенды будут жить, а Степан станет ближе. Натура он сложная, во многом противоречивая, необузданная, размашистая. Другого быть не могло. И вместе с тем — человек осторожный, хитрый, умный дипломат, крайне любознательный и предприимчивый. <…> Он был жесток, не щадил врагов и предателей, но он и ласков был, когда надо было. Если он мстил (есть версия, что он мстил за брата Ивана), то мстил широко и страшно, и он был истый борец за Свободу и предводитель умный и дальновидный».

В Госкино идею поддержали, но как-то кисло — сочли, что в фильме будет слишком много крови и насилия, просили автора смягчить характер главного героя и его подвиги. Потом направили заявку на Киностудию им. Горького, где ее и отвергли специально приглашенные эксперты. Было высказано множество мнений и претензий, но резюмировать их можно в неофициальной рецензии одного из экспертов: «Шукшин сошел с ума. Не приведи господь увидеть это на экране». А Шукшин искренно не понимал, как можно рассказать о кровавых событиях без крови.

Парадокс заключался в том, что Василий Макарович, до самого дна влюбленный в своего героя, видевший в нем квинтэссенциюю русского характера, тем не менее мужественно рисовал его образ самыми мрачными красками. Об этом они много говорили и спорили с его единственным, самым лучшим и самым верным другом — писателем Василием Беловым. Белов был категорически против такой трактовки национального характера, а еще обижался за царя Алексея Михайловича, выставленного в сценарии равнодушным и жестоким. «Ты бы хоть немного пожалел Алексея Михайловича», — просил Белов друга. Но ни к малейшей жалости к царю, а значит — и к государству, Шукшин решительно не был готов.

Отказ не только не охладил Шукшина — он наоборот бросился писать начатый роман «Я пришел дать вам волю» словно с новыми, посвежевшими, силами. Разин стал его наваждением, а он — разинским заложником. Это была болезненная связь, неразъединимая, Шукшин уже не мог жить без Степана Тимофеевича, все больше находя в себе его черт, а образ героя невольно подстраивая под себя.

И вдруг, нежданно-негаданно, Госкино объявляет о выделении огромной суммы на фильм про Разина. И вообще отношение к Шукшину изменилось на противоположное — к нему и к его будущей картине вдруг появилось особое нежное внимание, которое впоследствии Василию Макаровичу вышло боком. Правда, ему выкатили некоторые условия — например, поменьше крови, ну и вообще — сделать из Разина национального героя, но, что называется, без фанатизма. Заодно желательно смягчить, а лучше и вовсе убрать линию разинского богоборчества. Последнее вообще отдает оксюмороном — советское государство выступает в защиту гонимой им же Церкви.

Шукшин обещал поправить все, что надо, но не поправил — так только, по мелочам что-то. Все-таки от него требовались не поправки, а по сути смена всей концепции, всего духа произведения, смена результатов всех его многолетних размышлений и изысканий. К тому же против Шукшина выступил довольно солидный набор кинематографистов, в основном режиссеров — кто-то от ревности, кто-то — по боязни, что выделенная Шукшину сумма будет частично выжата из бюджетов других картин.

В 1971 году работу по «Разину» остановили. Шукшин впал в депрессию. Но, несмотря на депрессию, он согласился сыграть у Сергея Бондарчука в фильме «Они сражались за родину» по роману Михаила Шолохова. Душа к этой работе у него не лежала абсолютно, но расчет был прост: он надеялся, что Бондарчук, кинематографический бонза, в знак благодарности поможет ему вернуться к работе над «Разиным». Что произошло в итоге — мы знаем.
Василию Макаровичу было 45. Того главного, что он задумал, он так и не совершил. Мы можем только гадать и представлять себе, каким получился бы в его исполнении мятежный атаман. Наверное, чиновники и режиссеры-конкуренты тоже хорошо представляли…

Шукшин многого не успел. В силу характера и особенного таланта он так и не стал нигде и никому «своим». Уехал из деревни, долго прожил в Москве, но так и не стал стопроцентно городским. Его мучительно тянуло обратно в деревню, но там он уже стал чужим. Блистательный стилист, тонкий и глубокий писатель, он тем не менее литературу считал вторым после кино делом своей жизни. Для интеллигенции он оставался деревенским парнем, для деревенских — отрезанным ломтем.

Его последний и самый популярный фильм «Калина красная» — в сущности об этом. О той обреченности, что преследует оторвавшегося от корней человека. О том, что злые силы найдут и догонят тебя всегда, если ты оказался в чужом месте в чужое время. И что добро совсем не обязательно побеждает зло. Это был фильм по сути о нем самом, и Егор Прокудин, герой «Калины красной» — это и был он, Василий Макарович Шукшин, оторвавшийся от родного дерева листок, занесенный ветром в чужие края, которые приняли его, но для которых он навсегда остался чьим-то блудным сыном.